Почему понятие "угроза прерывания беременности" - абсурд

Казалось бы, у современной женщины есть все условия для благополучного вынашивания потомства, особенно по сравнению с нашими бабушками и прабабушками. Но почему-то встретить радостную, счастливую беременную женщину, которая наслаждается своим уникальным кратковременным состоянием, на постсоветском пространстве становится с каждым днем все труднее и труднее. А все потому, что беременность превратили в болезнь, и не просто болезнь, а в самую страшную, тяжело переносимую, почти фатальную.

Запугивание — это уже традиционный метод работы врачей, без применения которого невозможно представить постсоветскую медицину. И наиболее часто при общении беременных и врачей почему-то звучит слово "угроза". На бедных женщин постоянно давят угрозами потери беременности — причем все девять месяцев.

А теперь я разочарую многих читателей: в современном акушерстве нет ни одного диагноза, содержащего слово "угроза". Единственный похожий диагноз звучит как "угрожающий аборт", но не угроза аборта. И ничего более.

Видео дня

Само словосочетание "угроза прерывания беременности" абсурдно, потому что шанс потерять беременность есть у каждой беременной женщины — у кого больше, у кого меньше, хотя на самом деле мы наверняка не знаем, у кого как все сложится. С рождения человек сталкивается с постоянной угрозой потери жизни. Угрозой от кого или чего? От всего и всех, окружающих его. Знают ли беременные женщины, особенно молодые и городские, что у них шанс умереть в результате ДТП намного выше, чем от самой беременности? Тем не менее все выходят из дома, переходят улицы, ездят в автомобилях или в общественном транспорте. Так почему же в обменных картах нет записи "угроза гибели женщины"?

Теперь поговорим об угрожающем аборте. Ставят такой диагноз при подтвержденной клинически живой беременности, а не просто по задержке менструации, при наличии нарастающих по интенсивности болей и/или кровянистых выделений. Четверть беременных женщин кровит в первую половину беременности. Но это не значит, что у всех диагноз "угрожающий аборт". Кто-то кровит меньше, кто-то больше — всему есть причина, даже если ее найти не могут. Из этих "кровящих" большинство доносит беременность до срока и родит здорового ребенка, не нуждаясь в лечении, потому что лечения как такового нет.

Угрожающий аборт во всем мире (за исключением стран на просторах бывшего СССР) — это та точка отсчета любой беременности, которая завершится или прогрессом беременности, или ее завершением, однако со стороны врачей и акушерок ничего, кроме наблюдения, не будет. Единственное, что могут посоветовать женщине, — это ограничить физические нагрузки (но имеется в виду далеко не постельный режим) и половую жизнь.

"Начавшийся аборт" и "аборт в ходу" — это два диагноза, когда женщина может получить лечение, и то не всегда — все зависит от ее состояния. В 60–70 % случаев такой аборт будет протекать как месячные, иногда с небольшим болевым синдромом, и после выхода плодного яйца выделения прекратятся самостоятельно. У остальных количество выделений и боль могут быть более выраженными, поэтому потребуется помощь врача — удаление плодного яйца медикаментозно (с помощью окситоцина или простагландинов) или инструментально (с помощью кюретки). И в чрезвычайно редких случаях, когда возникает сильное кровотечение, требуются кровеостанавливающие средства и другая терапия, и таких женщин направляют в стационар.

Никто не гоняет женщин по многочисленным УЗИ, придираясь к содержимому полости матки после свершившегося выкидыша, если нет кровотечения и болей. Никто не назначает горы препаратов по "спасению" беременности или самой женщины. Кому-то такой рациональный подход может показаться "западным" варварством, но за границей женщины попадают под "чистку" во много раз реже, чем женщины на постсоветском пространстве. И хотя выходят они из кабинета врача или больницы грустные из-за случившегося, но без "угрозы бесплодия", без длинного списка дорогостоящих анализов, которые вдруг "срочно надо сдать" для выяснения причины выкидыша, и без длинного списка лекарственных препаратов, которые "срочно надо принимать", чтобы не умереть от инфекции, не стать бесплодной и не пострадать от прочих медицинских ужасов.

А теперь вернемся к понятию "угроза прерывания беременности". Поскольку такая угроза есть у всех без исключения беременных женщин, как отличить, у кого она больше, а у кого меньше? В акушерстве существует понятие риска (знакомое понятие, правда?). Это более мягкий, тактичный заменитель слова "угроза". Степень риска можно оценить по имеющимся данным осмотра женщины, наличия у нее заболеваний, состояния плода и т. д. Другими словами, прогнозировать исход беременности можно по степени риска, хотя такой прогноз всегда будет относительным.

Существуют низкий и высокий риск развития чего-то, возникновения чего-то, в том числе осложнений беременности. Задача акушера-гинеколога — оценить степень риска адекватно, без всех этих игр в "угрозу". И запись в обменной карточке должна стоять не об угрозе, а об уровне риска: к какой группе принадлежит женщина — низкого риска или высокого риска осложнений беременности. Под осложнениями беременности понимают серьезные осложнения, а не лейкоцитоз, тошноту и рвоту, отеки ног, изжогу и прочие "прелести" беременности, которые даже не считаются диагнозами.

Итак, есть низкий и высокий риск осложнений и потери беременности. Если кому-то нравится определение "средний риск", можно пользоваться и такой оценкой, но очень часто эту середину выбрать трудно. Беременным из группы высокого риска требуется наблюдение специалистов, имеющих подготовку в ведении "сложных беременностей". Не может брать на себя ответственность врач, который не знает, как правильно ставить диагноз "гипертония беременных и преэклампсия", а тем более как правильно вести таких беременных.

Вместе с тем важно понимать, что уровень риска все же не определяет протекание беременности и точный прогноз ее исхода. Беременность с низким риском возникновения осложнений может стать беременностью с высоким риском. И наоборот: беременность с высоким риском может протекать без единого осложнения со стороны матери и плода. Вообще, каждая беременность беременности рознь, поэтому зацикливаться только на плохом не нужно.

А есть ли беременности вообще без риска, не входящие ни в одну из групп? Есть, и таковых большинство. Потому что, повторю еще раз, беременность — это не болезнь. Поэтому важно, чтобы врач знал, какие отклонения при беременности не являются заболеванием, диагнозом, риском возникновения осложнений. Важно понимать, что нет таких диагнозов, как токсикоз и гестоз, а есть состояния, которые для одних женщин будут абсолютной нормой при беременности, а для других могут быть осложнением беременности в виде конкретного диагноза.

Пугать женщину, что у нее есть угроза потери беременности, можно долго, но это неэтично и непрофессионально. Можно доугрожаться до того, что именно из-за постоянного страха и переживаний женщина таки потеряет беременность. Можно просто убить беременность агрессивным объемным лечением, которое окажется ложным и поэтому вредным.

Заставить врачей повышать свой уровень знаний практически невозможно, разве что министерство здравоохранения начнет выдавать приказы с современными протоколами ведения беременности и ее осложнений.

Так что у меня остается один совет для женщин: повышайте свой уровень знаний о беременности задолго до ее наступления. Коль не успели до беременности, учитесь быть здоровой беременной в процессе вынашивания своего желанного малыша.