Видео дня
Рак в Украине: как онкобольные люди стали многомилионным бизнесом чиновников
Сегодня, когда столько копий ломается вокруг пандемии коронавируса, стоит вспомнить, что рядом с нами десятилетиями существует волна другого, куда более опасного заболевания. Ежегодно от рака в Украине умирает 65 тысяч человек. Это более чем вдвое больше, чем в Италии погибло от COVID-19. За последние пять лет от онкозаболеваний в Украине умерло около 350 тысяч украинцев – на треть больше, чем общее количество жертв коронавируса во всем мире (статистика первой декады мая). Но внимания этому вопросу государство уделяет на порядки раз меньшее – все равно они все умрут, как сказал один заместитель министра здравоохранения.
Уже давно не приговор. В мире, но не у нас
Современная, качественная, финансово доступная система здравоохранения для любой независимой цивилизованной страна на сегодняшний день, пожалуй, является основным критерием успешности государства. Например, в США смертность от рака снизилась на 27% с 1991 года, когда был зафиксирован рекорд по числу таких заболеваний. Что, по подсчетам Американского онкологического общества, позволило сохранить жизни 2,6 миллиона американцев. По данным ВОЗ, около 70% случаев смерти от рака происходит в странах с низким и средним уровнем дохода.
Онкология в развитых странах давно уже не приговор. Практически со всеми онкологическими патологиями современная медицина успешно справляется. Но – необходимо выдерживать определенные условия. И в первую очередь, это выявление онкологических патологий на ранних стадиях. А это требует создания современной диагностической базы.
Затем наступает этап лечения. Лечение успешно только при комплексном подходе – химиотерапия, лучевая терапия, хирургическое вмешательство и другие современные методы лечения.
А что в Украине? В нашей стране диагноз онкология для большинства украинцев – это смертный приговор. И смерть эта жуткая. А на семьи больных сваливаются непомерные расходы. И никто не дает никаких гарантий. Хочешь – лечись, а хочешь – не лечись.
Сегодня рак, как ни страшно это звучит, вполне осязаемая угроза для каждого украинца. Украина занимает второе место в Европе по темпам распространения онкозаболеваний. Всего в Украине более миллиона онкобольных. Злокачественные новообразования поражают в Украине каждого четвертого мужчину и каждую шестую женщину. Ежегодно 140 тысяч украинцев узнают, что у них рак. Ежегодно от рака умирают около 90 тысяч украинцев, 35% – люди трудоспособного возраста. В ВОЗ прогнозировали, что в 2020 году количество людей, которые впервые заболеют раком, в Украине будет больше 200 тысяч.
По данным ВОЗ, 90% стран с высоким уровнем дохода и только 26% стран с низким уровнем сообщили, что располагают общедоступными службами по ведению патологии в государственном секторе. Украина не относится к этим 26%. Проблемы начинаются с базового уровня – профилактики и скрининга, системы, которой в стране нет или почти нет. Как результат – до половины обращающихся имеют заболевание на 3-4 стадии, когда лечение куда более затратное, чем на начальных стадиях, и куда менее эффективное. Если заболевание выявлено на первой стадии, то шансы на полное выздоровление есть у 90-98%. Шансы при четвертой стадии – лишь 2-6%
С доступностью и качеством лечения – не меньшие проблемы. В Украине пятилетняя выживаемость (определяется числом пациентов, которым удаётся продлить жизнь) на 20% ниже, чем у соседей, не говоря о таких странах, как США или Израиль. По данным онколога Антона Шкиряка, из 140 тысяч новых больных, регистрируемых ежегодно, 30 тысяч умирают в течение первого года. Из этих 140 тыс. около 32% не получают полноценного специального лечения вообще. Как отмечает врач, за пять лет Украина потеряли 348 тыс. граждан. То есть, показатель смертности превышает 50%.
Продай все и живи, а МОЗ отчитается о миллиардах, потраченных на тебя
Почему так? Несмотря на то, что бесплатная медицинская помощь по Конституции гарантирован государством, в реальности больных ждет другая картина. Отсутствие необходимого для лечения оборудования в государственных клиниках, очередь на облучение по 3-4 месяца, невозможность получить необходимые для лечения препараты бесплатно, необходимость откуда-то доставать деньги самостоятельно.
Как отмечает основатель интернет-сообщества "Онкобудни", сооснователь БФ "Центр помощи "Лаванда", Людмила Пухляк, около половины онкобольных в Украине вынуждены продавать имущество ради лечения. "Курс лечения дорогим препаратом от рака стоит больше 160 тысяч гривен в месяц", – отмечает Пухляк. Таргетная терапия (один из наиболее прогрессивных и безопасных методов медикаментозного лечения) может обойтись пациенту в несколько миллионов гривен.
За последние 20 лет в Украине потрачены миллиарды бюджетных средств, которые были выделены по государственной программе "Онкология" на приобретение дорогостоящего диагностического и лечебного оборудования, лекарственных препаратов, химических реактивов для работы медлабораторий, а также на капитальное строительство (Киевский центр ядерной медицины, новый корпус Института рака и другие объекты).
В 2016 году на финансирование программы "Онкологические болезни" было выделено 397 млн гривен, а на 2017 год запланировано 445 млн гривен. На финансирование программы "Детская онкология" в 2016 году – 353 млн гривен, в 2017-м– 558 млн гривен. В 2018 году общая сумма финансирования данного направления составила около 1,6 млрд грн, на детскую онкологию государство выделило 502 млн грн. Финансирование детской онкологии в 2019 году увеличилось до 631 млн грн, на взрослую выделили около 1,6 млрд грн.
Однако ситуация в отечественной онкологии только ухудшается с каждым годом. Тотальное завышение цен на медоборудование и лекарства, бессистемный подход к решению данной проблемы, отсутствие современных программ обучения онкологов, безразличие и преступная халатность со стороны высших должностных лиц Украины привели к тому, что оставшаяся в наследство от СССР советская онкологическая служба была разрушена, а новая система оказания медпомощи онкологическим больным Украины – не создана.
Хотелось бы отметить, что проблемы украинской онкологии невозможно рассматривать отдельно от проблем украинской медицины в целом, во временном разрезе развития отрасли, а также без учета действий или бездействий конкретных должностных лиц органов власти и управления, "хозяев" конкретных коммерческих и государственных структур, задействованных тем или иным образом в процессах, имеющих отношение к украинской онкологии.
Мы ставим перед собой цель – рассказать читателям, как трансформировалась так называемая "онкологическая служба" на протяжении последних 20 лет независимости Украины, и понять, почему она на сегодня практически уничтожена. Сначала мы планировали начать ряд наших статей с "лихих" 90-х – они были лихими и для украинской медицины, но события последних недель заставили нас обратить свое внимание на ту "беспрецедентную" борьбу, развернувшуюся вокруг выборов директора Института рака. Это учреждение постоянно сотрясают скандалы, связанные с борьбой групп влияния.
Национальный институт рак – последняя надежда или сладкий кусок для акул медицинской мафии?
Символично, но именно в 2020 году Национальному институту рака исполняется 100 лет со дня его создания. Свое становление он начал в 1920 как Киевский рентгеновский институт. С 1971 года он входит в состав Академии наук СССР как Институт проблем онкологии, и именно с этого момента начинается новый этап его развития – как современного научно-исследовательского центра с мощной клинической базой, современным оборудованием и высококвалифицированными кадрами. В 1986 году в клинике Института успешно лечат пожарных-ликвидаторов аварии на ЧАЭС. Из 11 пациентов с острой лучевой болезнью выживают все, тогда как в московской 6-й клиники – из 13 пожарных умирают 11.
С момента основания специализации и площадки размещения института неоднократно менялись. Это было связано как с объективными причинами (развитие медицинской науки), так и с борьбой неформальных групп влияния за Институт. Ситуация "новый директор – новое название" стала привычной для Института еще с советских времён. С 1971 года Институт работает под началом профессора Анатолия Позмогова, его заместителями по научной и клинической работе выступают Валентин Ганул и Юрий Гриневич. Последний будет играть важную роль в деятельности института и после распада СССР. С 1987-го по 1991 год Институт возглавляет Валентин Ганул. С 1991-го по 2007 год наступает эпоха Сергея Шалимова – сына легендарного академика, который покинул пост после ряда семейных трагедий.
Лихие 90-е в Институте начинаются в конце 2000-х. Медицинская мафия обращала внимание на учреждение гораздо раньше, однако Шалимов участвовать в масштабных аферах не хотел. Проблема была решена через смену руководства Института. Обратим внимание на уровень решения проблемы – сделано это было через Виктора Ющенко, занимавшего пост президента. По его инициативе Институт возглавил Игорь Щепотин. Который, благодаря продвигавшим его силам сделал головокружительную карьеру за 2 года: с поста завкафедрой онкологии Киевского национального медуниверситета – в кресло главного онколога Минздрава в 2005-му, и затем – на должность директора Института в 2007 году.
Имя Щепотина стало нарицательным именем коррупции в стенах Института. Период его работы (2007-2015 гг.) стал самым скандальным в истории Института. Контролирующие органы провели 18 проверок деятельности Института рака. И каждая находила нарушения. Закупки оборудования, которое не использовалось на сотни миллионов гривен. Закупки лекарственных препаратов волевым решением у своих поставщиков за откаты без необходимой документации, вопреки заявкам отделений. Поборы с пациентов за лекарства, уже закупленные за государственный счет. "Черные" клинические испытания на людях новых методов лечения рака в интересах неназванных фармкомпаний и без согласия пациента. Переплаты за препараты и за подряды, в частности строительные, на десятки миллионов гривен – это только вершина айсберга происходящих в Институте процессов при Щепотине.
После Революции Достоинства вопрос перезагрузки Института стал вопросом чистоплотности новой власти. Тем не менее, решить его удалось только в 2015 году с большим трудом и скандалом. В 2015-м впервые в истории его глава был избран на конкурсе. Директором учреждения стала Елена Колесник – фактически проголосовали за кандидата, казавшегося группам влияния самым слабым и неопасным. Контракт с Колесник был подписан до апреля 2020 года. Она руководила Национальным институтом рака 5 лет. Это было непростое время. Учитывая, что в нашей стране онкология – сфера здравоохранения, в которой переплетаются интересы всех высших должностных лиц государства и финансовые потоки, самые большие из всех сфер здравоохранения, можно себе представить, как работалось руководству Института.
Некоторые примеры – после того, как ближайшее окружение предыдущего президента обратило внимание на медицину – народный депутат от БПП Руслан Демчак, который при самых разных властях преследовался за отмывание денег в особо крупных размерах, "продал" свою клинику представителям тогдашнего правящего класса и стал депутатом. Он и его соратники во власти начали "изучать" вопрос, как бы заработать на медицине и за бесценок взяли в аренду помещения Института для частных клиник с последующей выкупом всего Института.
Вот так и появилась клиника "Онкоконсалтинг центр", которая на начальном этапе создания и становления была напрямую связана с известным "деятелем" в сфере торговли медицинским оборудованием Константином Гаевским и бывшим народным депутатом Константином Ярынычем, который уже отличился тем, что за бесценок, как говорят в народе, "отжал" часть помещений у Кировоградского онкологического центра и со своим отцом Владимиром Ярынычем, бывшим главным врачом этого онкоцентра, на деньги Гаевского построил так называемый "Томо центр". В итоге в Кировоградской области нет ни одного современного прибора лучевой терапии, теперь все жители области идут лечиться в частный центр Ярыныча, отдавая последние деньги.
И вот уже в 2019 году бывшая клиника Демчака объединяется с нынешней – "Онкоконсалтинг центр". Теперь есть возможность пациентов с деньгами прямо из Института забирать на лечение к себе. Бизнес! И ничего личного.
Надо отметить, что с появлением частных онкологических клиник роль Национального института рака резко снизилась. Все дельцы, зарабатывающие сверхприбыли на онкологии, заинтересованы, чтоб Институт прекратил свое существование или был исключительно филиалом по отсеву нищих и богатых онкобольных. Бедные – в Институт, богатые – в частные клиники. Представители частных клиник "Киберклиника Спиженко", "Инновация", "Лисод" и других являются постоянными посетителями Института. Естественно, хозяевам этих клиник не безразлично, кто возглавит Институт.
Ну а представители украинской фармацевтической индустрии? Группировка Багрия-Лирныка-Кучирко и их соратников – Максима Берегового (экс-сотрудника СБУ), Владислава Чуба с одной стороны и представители отечественной фармпромышленности с другой – успешно освоивших производство онкопрепаратов из субстанции, приобретенной где? Вопрос. Каждая из этих группировок заслуживает отдельного журналистского расследования, а желательно и расследования правоохранительных органов! Впрочем, какие правоохранительные органы? На многих из представителей медицинской мафии были открыты криминальные производства, но ни один крупный бизнесмен от медицины не понес наказания.
Кроме того, Институт интересен как полигон для клинических испытаний. В год на украинцах проводят более 500 клинических исследований лекарств. Больше всего исследований проводится в онкологии: например, в 2018 году тестировали 115 новых препаратов в лечении рака. Какие фазы проходят испытания на онкобольных украинцах? Какую компенсацию за исследования больные получают? Во время каденции Януковича министр Богатырева ликвидировала комиссию по этике при ГП "Государственный экспертный центр", которая занималась контролем испытаний. От директора Института зависит допуск спонсоров испытаний в учреждение.
Ну и, наконец, кроме всех этих заинтересованных сторон за последние пять лет вырос спрут куда опасней, без одобрения которого просто так не проходит ни одно назначение в медицинской сфере – "борцы с коррупцией", "комсомольцы", "украинские хунвейбины", "красные кхмеры" или "соросята". Люди, как правило профессионально далекие от медицины, но хваткие.
В нашем следующем материале мы подробно рассмотрим главных кандидатов на пост директора Института от всех этих групп.
